Утка в бутылке

Мы с дедом Матвеем как-то задержались на охоте. Пришлось заночевать в лесу.

Приволокли сушняку, развели костёр. Я нарубил еловых лап, разложил на земле. И тепло есть, и постели готовы…

Хорошо бы ещё и поужинать, да вот беда — дичина есть, а посуды не прихватили.

Спасибо, — дед выручил.

Поискал на речном берегу, принёс ком глины. Вязкая такая, белая — почти гончарная.

Взял дед утку из сумки, отвернул ей голову, выпотрошил. А потом всю птицу, вместе с перьями, начал обмазывать глиной.

Получилась большая бутылка с тонкий горлышком.

Сунул дед бутылку в костёр, закидал углями.

— Ну, вот, — говорит, — жди. Скоро изжарится.

Сидим, ждём.

Жар на лицо давит, веки опускает. Деревья шумят над головой, качают ветками. Тени зыблются на стволах. Хорошо, спокойно…

И тут что-то запищало возле меня. Словно в свистульку дунули.

Обернулся — никого.

За два шага от костра — густая тьма. Дед сидит напротив, закрыл глаза и будто спит. Подрагивает у него во рту потухшая трубка, усы раздуваются.

Заснул — и не слышит! Неловко мне стало.

А тут опять как засвистит:

«Тю-тю-тю-у-у! Фью-ю-ю-у-у-у-у-уть!»

У меня — мурашки по спине. Приподнялся и ползу поближе к деду. А сзади опять:

«Тю-тю-фью-у-уть!»

Дед открыл глаза. Услышал? Нет, не услышал. Спокойно так потянулся к огню, говорит:

— Ну-ка, поглядим. Поспело жаркое!

Вытащил бутылку, расколол — жареной уткой запахло. Перья у ней к глине пристали, а мясо в собственном жиру сготовилось.

Улыбается дед.

— Видел? То-то… От моего способа три пользы. Первая — посуды не надо. Вторая — масла не требуется. Третья — ощипывать дичь не обязательно. И ещё…

Поглядел на меня, усами подвигал, вокруг глаз — морщинки.

— И ещё… не надо следить за жарким. Не пригорит оно. Сама утка об этом побеспокоится…

— Как так?!

— А вот как. Когда изжарится утка, в бутылке появится трещинка. Сквозь неё пойдёт пар и начнёт посвистывать, как вскипевшая вода в чайнике… Ты же слышал!

Ох, и стыдно мне стало!

Даже есть расхотелось.

Ничего себе — охотник. Жареной утки испугался.