Озеро исцеления (легенда)

Вы видите это озеро? – спросил мой собеседник, устремляя свой взгляд на утес, возвышавшийся над Лохлейгом (Лох — по-ирландски озеро). – Хотя вам это и покажется невероятным, но, несмотря на всю свою непривлекательность, – вон как оно заросло ирисом и всякой другой травой, – озеро это считается самым знаменитым во всей Ирландии, вы уж поверьте мне! Млад и стар, богач и бедняк, – словом, всякий из близка и далека идет к нему, чтобы излечить цингу, язвы и прочие недуги. Как будто сам всевышний позаботился, чтобы все члены наши были целыми и невредимыми, ибо это великое несчастье, когда они отказываются служить нам. Да вот, лишь на прошлой неделе побывал здесь у нас один очень важный француз. Приплелся он сюда на костылях, а домой к себе вернулся здоровехоньким, как огурчик, даю вам слово! Правда, он и расплатился с Билли Рейли недурно за то, что тот вылечил его.

– Скажите, пожалуйста! А как же это Билли Рейли вылечил его?

– Как-как! Так и вылечил! Взял шест подлинней да сунул его в озеро до самого дна, а потом вытащил на нем столько глины, сколько хватило бы и на тысячу болячек.

– Какой такой глины?

– Ну, какой? Черной, конечно! Ведь на дне озера полным-полно этой черной грязи, которой можно вылечить хоть целый свет.

– Да, стало быть, это и впрямь знаменитое озеро…

– Еще бы, конечно, знаменитое! – согласился мой собеседник. – Но не только потому, что оно исцеляет, нет-нет. Всем известно, что на дне его находится прекрасный город, в котором живет добрый народец, как две капли воды схожий с христианами. Ей-ей, истинную правду вам говорю! Шамас-а-Снейд сам видел их, когда отправился за своей пестрой коровенкой, которую у него украли.

– А кто же украл ее?

– Сейчас я вам все расскажу! Шамас – это бедный паренек, который жил со своей старой матерью в жалкой лачуге на самом гребне холма. Они перебивались кое-как, но так или иначе сводили концы с концами. Был у них клочок земли, который приносил немного картошки, да еще вот Пеструшка давала им глоток молока. Словом, по тем временам им приходилось не так уж туго. К тому же Шамас был мастером на все руки и, когда пас корову, срезал вереск и вязал веники. А мать продавала их в базарный день и приносила домой табаку, соли и всего прочего, без чего трудно обойтись даже бедняку.

Но вот как-то раз Шамас поднялся в горы выше обычного – он искал вереск подлинней, так как горожанки не очень-то любят низко наклоняться, а потому предпочитают веники с длинными ручками. Пеструшка его была умна, что любой из нас, грешных. Она следовала за Шамасом по пятам, словно комнатная собачонка, так что присматривать за ней почти и не надо было. В тот день она отыскала на круглой лужайке сочный мох, зеленый, как лук, и спокойно паслась. А Шамаса порядком разморило, что могло случиться со всяким в такой безоблачный летний денек, и он прилег на траву отдохнуть, – вот как мы с вами сейчас отдыхаем на этих камнях.

И что же! Не успел он немножко полежать, как вдруг увидел, что вокруг него разыгрались… Кто бы вы думали! Пыхтуны! Целая толпа пыхтунов. Это эльфы такие: они никогда не вынимают трубки изо рта и очень любят ухаживать за девушками, когда те пасут в уединенных долинах коров или овец.

Одни пыхтуны подбрасывали мяч, другие поддавали его ногой, а третьи подпрыгивали, словно кошки, и ловили его на лету. Все они были такие ловкие и проворные, что Шамас с восхищением следил за их игрой. Но больше всех ему понравился маленький загорелый пыхтунчик в красной шапочке, который всех подряд сбивал с ног, словно расшвыривал поганки. Раз ему даже удалось завладеть мячом, наверное, на целых полчаса. Тут уж Шамас не удержался и крикнул!

– Браво, мой маленький игрок!

Но не успел он рта закрыть, как – шлеп! – мяч попал ему прямо в глаза, так что искры из них посыпались. Бедняга Шамас решил, что ослеп, и завопил:

– Тысяча проклятий!

Но в ответ услышал лишь громкий смех!

– С нами крестная сила! – пробормотал он. – За что?! Тут он протер себе хорошенько глаза и почувствовал, что как будто полегчало: он уже смог различить солнце и небо. Постепенно он видел уже все – все, кроме своей коровы и проказников пыхтунов. Должно быть, они растворились в утреннем тумане. Но куда вот девалась Пеструшка? Шамас искал ее и там и сям, но он мог бы проискать ее и до сегодняшнего дня и все равно не нашел бы, и в этом нет ничего удивительного – ведь эльфы-то утащили ее за собой. Однако Шамас-а-Снейд ничего этого не знал и отправился домой к матери.

– А где корова, Шамас? – спросила старушка.

– Да шут с ней, с коровой, матушка, – ответил Шамас. – Не знаю я, где она!

– Разве так отвечают несчастной, старой матери, ты, олух!

– Ох, матушка, не подымайте вы шума по-пустому! – сказал Шамас. – Цела она, наша старая Пеструха, никуда не делась, право же. Вот если б глаза у меня были на палках, я бы увидел, где она сейчас. Да, кстати вот, о глазах. Ну и повезло же мне! Еще немножко, и нечем бы мне стало присматривать за нашей Пеструшкой.

– О господи! Что же такое случилось с твоими глазами?

– Да все эти пыхтуны, господь спаси нас и помилуй. Засадили мячом мне прямо в глаза! Битый час я не видел ничего, ну ничегошеньки.

– Так, может, они и утащили нашу корову? – спросила мать.

– Не-ет, черта с два! – сказал Шамас. – Корова наша хитра, что твой судья, на то и воля божья. И не такая она дура, чтобы идти за пыхтунами, когда я нашел для нее сегодня не траву, а просто объеденье!

Так мать с сыном и проговорили всю ночь про свою корову, а утром отправились ее искать. Обыскав все вершины и низины, Шамас вдруг заметил, что из болота торчат… Эге, да никак рога его Пеструшки?

– Матушка! Матушка! – закричал он. – Я ее нашел!

– Где же, мой мальчик? – кричит старушка.

– Да вот, в болоте! – отвечает Шамас.

Тут бедная старушка как завопит не своим голосом. Со всей округи сбежались соседи и вытащили корову из болота. Побожиться можно было, что это та самая Пеструшка. А все ж не та! Вот вы скоро и сами это увидите.

Шамас и его мать отнесли мертвую скотину домой, содрали с нее шкуру, а тушу повесили над очагом. Конечно, то, что они остались без капли молока, было очень тяжело, и, хотя теперь они получили вдоволь мяса, все равно навеки его не хватило бы. Да к тому же еще соседи косо поглядывали на них: мол, что это они собираются есть дохлятину?

Но хуже всего было то, что они и в самом деле не могли есть это мясо, потому что, когда его сварили, оно оказалось жестким, как мертвечина, да еще черным, словно торф. Вы с таким же успехом могли бы вонзить зубы в дубовую доску, как в это мясо, только потом вам пришлось бы усесться подальше от стены, чтобы не разбить об нее свою башку, стараясь выдрать из этого мяса зубы. Так что в конце концов им пришлось бросить это мясо собакам. Но даже те от него отвернулись. И вот оно было выкинуто в канаву, где и сгнило.

Эта неудача стоила бедняге Шамасу много горьких слез – ведь теперь ему приходилось работать с двойным усердием. И он с зари до зари пропадал в горах за вереском.

В один прекрасный день он проходил со связкой веников на спине мимо вот этих самых холмов и вдруг увидел свою Пеструшку! Ее пасли два рыжих человечка.

– Ба, никак это корова моей матушки? – говорит Шамас-а-Снейд.

– Никак нет! – отвечает один человечек.

– Да, конечно, она! – говорит Шамас, бросая веники на землю и хватая корову за рога.

Тогда – что бы вы думали! – рыжие человечки изо всех сил гонят корову вот к этому самому обрыву. Один толчок – и она летит кувырком вместе с Шамасом, который словно прирос к ее рогам. Один всплеск, и воды озера сомкнулись над ними, и Шамас вместе с коровой пошел ко дну.

Но только Шамас-а-Снейд подумал, что пришел ему конец, как вдруг увидел перед собой великолепнейший дворец из драгоценных камней и самоцветов. И хотя он был совершенно ослеплен великолепием этого дворца, все же у него хватило ума не выпускать из рук рога своей коровенки. Мало ли что с ней могли еще сделать? А когда его пригласили зайти во дворец, он отказался.

Но вот раздался страшный шум, двери замка растворились, и оттуда вышли сто прелестнейших леди и джентльменов.

– Что нужно этому смертному! – спросил один из них, казавшийся господином.

– Мне нужна корова моей матушки! – ответил Шамас-а-Снейд.

– Но это ведь не корова твоей матери, – сказал господин.

– То есть как так! – вскричал Шамас-а-Снейд. – Да я ее как свои пять пальцев знаю!

– А где ты ее потерял? – спрашивает господин.

Тут Шамас подходит к нему и выкладывает все: как он отправился в горы, увидел там пыхтунов, которые играли в мяч, как мяч попал ему в глаза и как пропала его корова.

– Пожалуй, ты прав, – говорит господин и вытаскивает кошелек. – Вот тебе за двадцать коров, получай!

– Э, нет! – говорит Шамас. – Меня на мякине не проведешь. Отдавай мою корову – и баста!

– Ну и чудак человек, – говорит господин. – Лучше оставайся здесь, поживи во дворце!

– А мне и с матушкой неплохо живется.

– Дурак! Да оставайся здесь, будешь жить во дворце.

– А мне и в матушкиной хижине хорошо, – говорит Шамас.

– Будешь гулять здесь по садам, фрукты рвать, цветочки.

– По мне, уж лучше вереск в горах рвать.

– Будешь есть и пить сладко.

– Хм, да раз Пеструха опять у меня, картошка с молоком всегда уж будут.

– Ой-ой-ой! – закричали вокруг него леди. – Неужели ты заберешь корову, которая дает нам к чаю молока?

– А что же? Моей матушке молоко нужно побольше вашего. И она получит его! Так что хватит мне зубы заговаривать. Отдавайте-ка мою корову!

Тут они окружили его и стали предлагать целые горы золота за корову, но Шамас наотрез отказался. Тогда, убедившись, что он упрям, как осел, они принялись его тузить.

Но все равно он до тех пор не выпускал из рук рога коровы, пока наконец резкий порыв ветра не вынес его из дворца. И вмиг он очутился со своей Пеструшкой на берегу озера. Вода была совсем спокойной, будто ее не тревожил никто с самого детства Адама, – а это было давненько, сами понимаете.

Так-то вот. Отвел Шамас-а-Снейд свою корову домой, а уж как матушка ей обрадовалась! Но только она промолвила: «Боже мой, никак наша скотинка!» – коровенка тут же развалилась, словно сухой брикет из торфа. Таков был конец Пеструшки Шамаса-а-Снейда.

– А сейчас, – сказал мой собеседник, подымаясь с камней, – пойду-ка погляжу на мою коровенку, а то, не ровен час, утащат ее пыхтуны!

Я заверил его, что ничего подобного не случится, и на этом мы расстались.