Сказка о бородатой невесте

Солнце встаёт рано, но Ярты-гулок вставал ещё раньше. Он выбегал из кибитки и каждое утро слушал, как на соседнем дворе, за дувалом, дочь соседа, красавица Бахты-Гюль, распевает песни.

Это были весёлые песни, потому что Бахты-Гюль была счастлива, как цветок, а само имя Бахты-Гюль по-туркменски значит ‘цветок счастья’.

— Аю! Бахты-Гюль! — окликал девушку Ярты-гулок и, как проворный кузнечик, в три прыжка вскакивал на дувал.

— Здравствуй, Гюль! — кричал Ярты. — А вот и я! Солнце взошло!

И красавица Гюль отвечала:

— Здравствуй!

Она сажала малыша к себе на колени и играла с ним. Она дарила ему маленькие подарки — то ягодку кишмиша, то ядрышко калёного ореха или кусочек тягучей халвы. Вместе с ним она пела ляле — свои девичьи песни:

Как лимон, сады желты,

С веток падают листы.

Стал янтарным виноград,

Стал рубиновым гранат…

Ярты сидел на зелёном листе винограда и покачивался, как в люльке.

Он тоже затягивал свою любимую песенку.

Он пел, как жаворонок, запрокинув голову и раздув шейку:

Я мал, да удал —

Я всех проворней!..

Так каждый день они вместе встречали утро.

Но в это утро, выбежав из кибитки, Ярты-гулок не услышал весёлой песни.

Тогда он стал звать свою подругу:

— Аю! Бахты-Гюль! Где ты?

Он прислушался, но в ответ вместо песни услышал плач.

Мальчик испугался. С ветки на ветку, с листка на листок — он быстро вскарабкался на дувал и заглянул на соседний двор. У него даже сердце остановилось от жалости: посреди двора, на старой кошме, сидела красавица Бахты-Гюль и, закрыв руками лицо, причитала:

— Пропади, моя красота! Охрипни, мой звонкий голос! Пусть я стану безобразной и неуклюжей, как старая черепаха!

— Не плачь, Гюль! Красота твоя веселит сердце и украшает землю. Зачем ты её проклинаешь? — принялся утешать свою подругу Ярты.

Но красавица заплакала ещё громче:

— Беда пришла в наш дом! И всему виной мои песни и моя несчастная красота! Старый купец Мухаммед — такой старый, что не может уже ходить без палки, услыхал мой голос. Он пришёл в наш дом и увидел меня. Он вспомнил, что мой отец должен ему два мешка рису, и требует, чтобы отец отдал ему меня вместо долга. Он хочет, чтобы я пела только для него, чтобы я подавала ему жирный плов и сладкие вина. Он хочет, чтобы я стала его женою. Но я не хочу петь песен в неволе, не хочу быть стариковой рабыней! Пусть лучше охрипнет мой голос, а красота моя исчезнет навсегда!

Так плакала прекрасная дочь соседа, и слёзы, крупные, как жемчужины, катились у неё по лицу и падали на её бедное платье.

— Гюль, не плачь! Гюль, перестань! — умолял свою подружку Ярты. — Д то я сам зареву, как наш старый ишак. Ты же знаешь, что я никому не дам тебя в обиду. Скорее на карагаче вырастут груши и яблоки, чем ты станешь женой старика!

Очень горько было девушке в эту минуту, но она не могла удержаться от улыбки. Она подняла Ярты на ладони и сказала ему:

— Глупенький мой! Мухаммед-ага богат, как мешок с деньгами, и дружит с самим муллой и судьёю-кази. Не спасёт нас твоё доброе сердце: всё будет так, как захочет богач.

Ярты-гулок рассердился:

— Неправда! Не золото бери, ум возьми! Не смотри, что я ростом не выше цыплёнка: смышлёный и смелый всех врагов одолеет!

Красавица только вздохнула в ответ: она не хотела обидеть Ярты-гулока; но разве могла она ему поверить?

Вот как печально встретили Бахты-Гюль и Ярты-гулок это утро. А теперь слушай, что было в полдень.

В полдень послал Мухаммед-ага своих родственниц и служанок за невестой.

Разряженные в золото и шелка женщины с песнями и музыкой подошли к дому отца Бахты-Гюль и громко постучались в ворота. Девушка спряталась в самый тёмный угол кибитки, но они вошли в дом и вскоре нашли её. Они завернули её в цветистый ковёр, усадили на белого верблюда и с песнями повезли через весь аул к дому старого Мухаммед-аги. Они разбрасывали по дороге медные монеты и мелкое печенье-пешмешь. Ребятишки и бедняки бежали следом, они искали деньги в дорожной пыли и говорили друг другу: ‘Сегодня в нашем ауле богатая свадьба!’

Всем было весело. Невесела была только невеста. Горько плакала Гюль, когда за её спиной захлопнулась калитка родного дома; ещё громче зарыдала она, когда с лязгом распахнулись тяжёлые купцовы ворота. Старухи помогли девушке сойти с верблюда и отвели её на женскую половину.

Бахты-Гюль осталась одна в чужом доме. Она дрожала от страха и вдруг услышала ласковый шопот:

— Я здесь, Гюль! Не бойся!

— Ой, Ярты! Как ты сюда попал? — чуть не вскрикнула от радости девушка, но Ярты во-время прикрыл ей руками рот:

— Тише, тише! Еще дома я спрятался в твоих чёрных косах и так вместе с тобой пробрался в дом Мухаммеда. Не мог же я покинуть тебя в горе!

Купец Мухаммед-ага послал Бахты-Гюль богатые подарки и поручил стеречь девушку двум старым служанкам. С низкими поклонами подошли старухи к невесте. Они разложили перед ней нарядные платья и богатые украшения. Тут были и кольца, и бусы, и браслеты из чистого золота. Но красавица разбросала наряды, рассыпала по земле яркие бусы и стала молить служанок:

— Милые, пожалейте меня! Лучше я буду день и ночь толочь зерно в каменной ступке, прясть самую грубую шерсть, вертеть, словно ишак, скрипучее колесо чигиря-колодца, чем соглашусь стать женой старого Мухаммеда!

Старые женщины засмеялись:

— Неразумная! И без тебя найдутся в этом доме служанки для чёрной работы. Таких женщин у нашего хозяина сколько угодно. Но нашего господина грызёт злая скука, и прогнать её могут только твоя красота и твои песни.

— Пускай же скука загрызёт его до смерти, я не стану лечить его от этой болезни! — смело ответила девушка и так разрыдалась, что старухи отступились от неё. Они испугались, что красавица испортит своё лицо слезами, и принялись забавлять её: они стали петь, шутить и хлопать в ладоши, но красавица была безутешна. Тогда старухи стали плясать, но и это не помогло.

Наконец старухи выбились из сил и сказали:

— Пускай эта девчонка лопнет от слёз, больше мы к ней не подойдём!

Они сели в сторонке, ворча и глубоко вздыхая. Они так измучились, забавляя девушку, что вскоре заснули. Этого только и ждал Ярты-гулок. Он подкрался к плачущей Бахты-Гюль и шепнул ей на ухо:

— Не пора ли приниматься за дело, дочь соседа?

Девушка рассердилась:

— Не болтай пустого, малыш! Ворота закрыты на все засовы. Никогда мне не выйти из этого дома!

Но Ярты был настойчив:

— Молчи! Слушай меня во всём, и ты сегодня же будешь дома.

Гюль не поверила малышу, но промолчала. А кто молчит, тот согласен. Ярты принялся за работу.

Он разыскал ножницы и бесшумно подкрался к служанкам. Он стащил с них головные платки и быстро обрезал старухам косы. Он сделал это так ловко, что они ничего не слыхали. Но самое главное было еще впереди. Ярты-гулок притащил два мешка-бурдюка с простоквашей, вылил простоквашу в большую глиняную чашку, потом подумал немножко и надел бурдюки старухам на затылки. Они опять ничего не слыхали. Теперь оставалось самое трудное. Ярты растрепал косы служанок и стал приклеивать их простоквашей к щекам и ‘подбородку своей подруги.

— Оставь меня! Уходи! — в испуге зашептала красавица.

Но Ярты-гулок хитро подмигнул подруге:

— Ни слова! Уж не хочешь ли ты навсегда остаться в купцовом доме?

И девушка покорилась.

Ярты приклеил последнюю прядь волос к лицу девушки и даже залюбовался своей работой: у красавицы Бахты-Гюль выросла длинная-предлинная борода, а над верхней губой стали торчком жёсткие седые усы. День был жаркий, и простокваша мгновенно пристала к лицу красавицы. Ярты подёргал подругу за бороду и убедился, что оторвать её невозможно. Ярты очень обрадовался.

— Крепко сделано! Посмотрим теперь, понравится ли жениху невеста с седой бородой!

Так сказал Ярты. Он схватил соломинку и, подбежав к одной из старух, стал щекотать у неё в носу. Старуха чихнула и проснулась. Она чихнула так громко, что разбудила свою соседку. Служанки разом зевнули и замотали головами: тяжёлые бурдюки крепко сидели на их затылках. Они принялись бегать по кибитке, но никак не могли их стряхнуть. Когда же, наконец, женщины освободились от мешков и взглянули друг на друга, они так закричали, что верблюды во дворе оборвали поводья и убежали в пески.

— Вах, горе! Вах, беда! — визжали старухи. — Злой джинн подшутил над нами и украл наши чудесные косы! Наши головы облысели!

Всё это видела Бахты-Гюль и с трудом удерживалась от смеха.

— Что с вами, женщины! — воскликнула она, наконец.

Служанки взглянули на девушку и окаменели от ужаса: у красавицы выросла борода! Они решили, что в дом забралась нечистая сила, и с криком бросились бежать из кибитки. Они кричали так громко, что тотчас же прибежал сам хозяин дома. Увидев невесту с длинной седой бородой, купец схватился за сердце и упал на ковёр, как мёртвый. Тогда сбежался весь дом. Служанки облили купца холодной водой, и он очнулся.

— Гоните вон это чудовище! — завопил купец, сам не свой от страха. — И позовите скорей моего друга муллу, чтобы он день и ночь читал очистительные молитвы до тех пор, пока не изгонит из моего дома коварных джиннов!

Старухи подхватили девушку под руки и вытолкнули за ворота.

Теперь забудь про купца и слушай про девушку.

Очень обрадовалась Бахты-Гюль, оказавшись за воротами купцова дома. Быстрее ветра помчалась она к родной кибитке. Ярты сидел у неё на плече и громко смеялся. Он смеялся над купцом и его служанками. Так добежали они до большого арыка с прохладной и чистой водой. Гюль зачерпнула воды и принялась смывать с лица волосы. Но простокваша так крепко схватила их, что бороду и усы можно было оторвать только вместе с кожей. Девушка торопилась. Она стала рвать бороду и закричала от боли.

— Не спеши! Спокойнее, Гюль! — кричал ей малыш, но красавица не слушала его. Она упала на землю и громко запричитала:

— Как я буду жить с такой бородой! Ишаки и те станут надо мной смеяться!

Ярты ответил:

— Успокойся! Если тебе не нравится твоя борода, пойдём скорее в дом моей матери. Там я развею твоё горе, как ветер тучи. Поверь мне, ты станешь ещё красивее, чем была прежде!

Они пошли.

Когда старая мать Ярты-гулока увидела сына и с ним девушку с большой бородой, она вскрикнула и хотела разразиться слезами, но Ярты-гулок остановил её:

— Апа-джан, если ты закричишь, ты погубишь нас. Старый купец прибежит сюда и узнает то, чего ему не следует знать. Лучше согрей нам большой казан воды и помоги умыть дочь нашего соседа.

Так они и сделали.

На другой день Бахты-Гюль, цветок счастья, и проворный Ярты-гулок снова вместе встречали утро. Не для старого купца Мухаммеда, а для маленького друга распевала Гюль свою девичью песню:

Как лимон, сады желты,

С веток падают листы….

А Ярты-гулок подпевал ей тоненьким голоском:

Стал янтарным виноград,

Стал рубиновым гранат.. .

Так пели они и радовались жизни, а богатого купца по-прежнему грызла злая скука.

Пускай добрый получит всё, что пожелает, а злой человек ничего не получит. Так ему и надо!