Волчья песня

Жил-был в лесу старый Волк, злой-презлой.

Он жил, а кругом всем житья не было.

Мало того, что он разбойничал, правого и виноватого в своё логово тащил, — очень он всех воем своим донимал. Другие волки только с голодухи воют, а этот, серый разбойник, зарежет телёнка, наестся до отвала и песню затянет.

Песня—то у него, известно, одна:

— Украду-у-у! Укушу-у-у-у!

До того страшно и противно воет — все, кроме Филина да Совы, не знают, как уши заткнуть, а ему, видно, нравится: передохнёт немного и опять заведёт:

— У-у-ууу! У-душу-ууу!

Вот как—то выл он, выл — только под утро угомонился — задремал. И весь день бы проспал, да тут красное солнышко взошло и ему своим тёплым лучиком в носу защекотало.

Волк спросонья подумал, что это муха, цап её зубами — ничего, только зубы щёлкнули; второй раз цапнул — опять мимо; третий раз цапнул — да сам себе язык и прикусил. Тут уж волей—неволей проснёшься!

Продрал он глаза, а мимо как раз Лиса бежит, курочку тащит.

— Эй, — кричит, — Серый, будет спать! На поляне у ручья овечье стадо пасётся, и ни пастухов, ни собак! Вот там!

И хвостом махнула, показала где.

Тут с волка весь сон соскочил.

— Не врёшь? — рычит.

А Лисе что врать? Она своему слову хозяйка.

Помчался Серый туда, куда она показала, — и верно: пасутся овцы, сотни полторы, одни-одинёшеньки...

Увидали они Волка — задрожали, в кучу сбились, стоят бедные, смерти лютой ждут...

У Волка слюнки потекли:

— Сейчас, — рычит, — есть вас буду.

И съел бы, да вдруг выходит вперёд одна Овца, поклонилась Волку и говорит:

— Съесть ты нас, батюшка, всегда успеешь. А только не будет ли такой твоей милости...

— Милости? — рычит Волк. — Какой милости вы от Волка захотели?

— А вот какой — нет у нас, батюшка, запевалы. Мы, не в обиду тебе сказать, тоже петь любим. И был у нас запевала — баран, вроде тебя голосистый, да угнали его куда—то. Ты бы помог нам спеться, а потом бы и ел! Тебе ведь это просто: ты музыкант знаменитый, каждую ночь тебя слушаем, уснуть не можем!

Волк умилился.

— Верно, не спите?

— Где там уснуть, — отвечает Овца. — Глаз, батюшка, не смыкаем!

— Хм! Ну, ладно, — говорит Волк. — Это, пожалуй, можно. Только смотрите у меня — слушаться! А то я вас!..

Залез Серый на пенёк и завёл своё:

— Уууу-куу-шу-ууу! Ууу-дууу-шууу!

А овцы хором:

— Бееееедные мы! Неееесчастные мы!

— Не так! — кричит Волк. — Басы, тише! Подголоски, громче!

— Уууууу!

А овцы:

— Беее! Мееее!

Такой шум подняли — со всей округи люди и собаки сбежались. На том и кончилась волчья песня.