Как нищий получил в жёны принцессу

Жил некогда государь, было у него три дочери, и все три – на выданье. Все бы хорошо, да вот беда: принцессы отличались капризным, вздорным нравом, особенно старшая. От одного взгляда на ее вечно кислую рожицу начинало скулы сводить, как от недозрелого лимона. Она только и знала, что брезгливо кривила губы да бранилась без всякой причины. Молодые военачальники, что несли службу при дворе, и рады были бы поухаживать за принцессами, да только из этого ничего не получалось: попробуй подойти к принцессам – так засмеют, стыда не оберешься! В другой раз будешь держаться от них подальше.

Однажды старшая из принцесс ни за что ни про что обругала трех молодых военачальников. Все трое затаили на нее обиду и решили ей отомстить. Вышли они на дорогу и увидели нищего по прозвищу Сирота – ушлого малого, себе на уме, – он, как обычно, у прохожих милостыню выпрашивал.

– Эй, бедолага! Тебе небось нелегко живется, – обратились юноши к нищему. – Надоело, знать, милостыню просить? Наверняка хочется себя потешить да пожить в холе и неге?

Поднял нищий на юношей воспаленные глаза.

– Еще бы! – отвечал он. – Как не хотеть! Да только к чему пустые разговоры?! Скажите на милость, как это нищий может себя потешить? Ведь у меня нет ни денег, ни добра. Уж не задумали ли вы, уважаемые, от своих щедрот пожаловать мне мешочек с монетами?

– Э-э, нет... На это ты не надейся. Дай тебе денег – ты все равно богатеем не станешь. Для этого нужно другое: стать государевым зятем. Вот станешь зятем государя – тогда и заживешь в холе и неге.

Услыхал это нищий, испугался, замахал руками:

– Да вы надо мной потешаетесь, славные юноши! Разве нищий может стать государевым зятем? Взгляните только на мои руки – они покрыты болячками, посмотрите на мое лицо – оно стало черным от грязи. А эти лохмотья – они едва прикрывают мою наготу! Кто не побрезгует прикоснуться ко мне!

Тогда юноши отозвали нищего в сторону и стали что-то шептать ему на ухо. Сначала он слушал без особого интереса, потом оживился, а под конец весело расхохотался:

– Была не была! – воскликнул он. – Премного вам благодарен за дельный совет!

С того дня нищий перестал выходить на дорогу с протянутой рукой. По совету трех юношей отправился он в лес и ровно три дня прятался в кустах на опушке, пока не удалось ему подстрелить из лука одного-единственного воробья. Вечером Сирота вывалял его в курином помете возле чужого курятника, а утром насадил на стрелу и пошел к государевым хоромам. Государь в тот день был на охоте, поэтому нищий смело подошел к частоколу, за которым возвышался дворец. Он натянул тетиву и пустил стрелу с насаженным на нее воробьем к тем палатам, где сидели за вышиванием три принцессы. Старшая увидела перепачканную куриным пометом воробьиную тушку и принялась браниться:

– Чтоб тебе пусто было, чтоб ты лопнул, негодник! Чтоб у тебя руки отсохли! И кто тебя надоумил забросить к нам этакую дрянь! Весь двор загадил!..

Тут нищий подал голос:

– Несравненные принцессы! Не извольте гневаться, киньте мне эту дрянь назад! Ведь недаром говорят: лучше облагодетельствовать, чем озолотить!

Принцессы не нашлись что ответить, склонились над своим вышиванием и притихли. Этого-то Сироте и надо было! Он принялся громко вопить, умоляя принцесс кинуть назад воробья. Старшая испугалась: не ровен час, отец вернется с охоты, увидит под забором нищего – разгневается на них за то, что они привечают какого-то оборванца. И, конечно, больше всех достанется старшей! Поэтому она велела средней тотчас поднять воробья и перекинуть через забор, чтобы этот горлопан наконец унялся. Средняя из принцесс не захотела ронять своего достоинства и перепоручила это дело младшей. Той ничего не оставалось, как подчиниться. Она отложила рукоделие, подошла к воробью, наклонилась, протянула руку, но тут же с брезгливостью отдернула:

– Фи! Какая гадость! Больно нужно пачкать руки! Кто забросил, тот пусть и забирает это добро!

Нищий не растерялся и – прыг! – перемахнул через забор, на глазах у трех изумленных принцесс поднял своего воробья, немного потоптался на месте, потом нерешительно подошел к государевым дочерям и попросил дать ему напиться. Те дара речи лишились от подобной дерзости. Однако нищего не смутишь, – не отходя от принцесс, он принялся еще громче просить, чтобы они дали ему напиться. Принцессы молчали. Тогда нищий взял и уселся у ног старшей сестры, а сам все твердил свое. Старшая испугалась, как бы отец не увидел, что у ее ног расселся незнакомый парень, за такие дела отец не пощадит – поколотит не только ее, но и сестер! Велела она средней сестре принести воды, а та перепоручила это дело младшей. Пришлось младшей сестре подчиниться: принесла она нищему черпак с водой, тот выпил залпом, отошел в сторонку, снова уселся на землю и как ни в чем не бывало принялся ощипывать воробья. Тут все три принцессы в один голос закричали, чтобы он убирался, да поскорее. Не тут-то было! Нищий им преспокойно ответил:

– Взгляните сами, милые принцессы: птица-то вся перепачкана. Вот погодите, я ее ощиплю, тогда и пойду вон со двора!

Принцессы не знали, как поскорей отделаться от этого бродяги.

– Ладно, ощипывай своего воробья поскорей да убирайся, не то увидит тебя здесь наш батюшка, тогда не сносить тебе головы, – сказали они. – Неужели ты не знаешь, что государь приказал рубить голову всякому, кто без его позволения заговорит с нами? Нынче нас просто некому охранять – все стражники и военачальники уже лишились головы за то, что пытались заговорить с нами без ведома государя. Так что, если хочешь остаться в живых, – уноси поскорее ноги!

Нищий вежливо поддакивал принцессам, но уходить не торопился. Он выдергивал перышко за перышком, а когда наконец покончил с этим делом, попросил принцесс принести немного хворосту и уголек: решил он, видите ли, костер развести и воробья зажарить. Принцессы обступили невежу и давай на чем свет стоит бранить, но тот и ухом не ведет – сидит себе и сидит.

– Поймите вы, несравненные принцессы, – твердил он, – куда мне деваться: хижина моя отсюда далеко, поэтому, пока не изжарю воробья, с места не тронусь, а то дичь испортится.

Поняли принцессы, что этот нахал и впрямь не уйдет, пока не добьется своего, и еще больше перепугались. «А вдруг нагрянет батюшка – как тогда быть?» – подумала старшая и велела средней сестре, чтобы та принесла немного хворосту. Средняя перепоручила дело младшей, ну, а младшей за хворостом посылать было некого, вот и пришлось пойти самой.

Развел Сирота огонь и давай воробья жарить. Вскоре пошел аппетитный запах. Принцессы принюхались, и у них слюнки потекли. Захотелось им тоже дичи отведать. Но не просить же у нищего, чтобы он их угостил, вот и стали браниться, гнать его вон, от греха подальше. Но тот и не думает с места сдвинуться.

– Ах, как вкусно! Что за чудный запах! – приговаривал Сирота. – Только вот кусок в горло не лезет без глотка вина. Поднесите-ка, милые принцессы, мне чашечку вина – я выпью, закушу и пойду восвояси, не стану вам больше глаза мозолить.

Старшая из принцесс решила: «Воробей такой маленький, на один зубок. Чем тратить время на препирательства с этим прощелыгой, лучше, пожалуй, поднести ему чашечку вина. Пусть выпьет, закусит да убирается восвояси». И велела она средней сестре пойти и принести чашечку вина. Средняя сестра перепоручила это дело младшей, а младшей некого было посылать вместо себя, поэтому пришлось самой за вином пойти. Принесла она вино, Сироте протянула:

– Пей да поскорей проваливай отсюда! Не то явится наш батюшка – не сносить тебе головы!

Нищий взял вино, уселся поудобнее, выпил и начал со смаком закусывать. Обглодал только шейку воробья и опять попросил вина. Делать нечего, младшая из принцесс принесла еще чашечку. Сирота снова уселся поудобнее, опрокинул чашечку вина и за воробьиное крылышко принялся. Обглодал одно – опять попросил вина. Младшая принцесса принесла еще чашечку – Сирота расправился с другим крылышком. Теперь осталась тушка, и нищий опять вина запросил. Младшая из принцесс рассердилась – побежала за вином и со злости схватила целый кувшин. Протягивает этот кувшин нищему и кричит:

– На, подавись! Вот тебе целый кувшин! Теперь небось хватит? Пей – и чтоб духу твоего здесь не было!

Нищий взял кувшин и стал сам себе наливать. Выпьет чашечку – закусит, опять выпьет – опять закусит. Наконец съел он всего воробья и все вино выпил. От хмельного Сирота здорово запьянел, растянулся он на земле и начал кричать истошным голосом:

– О Небеса! Что же это делается? О мои бедные батюшка и матушка! Взяли принцессы да и напоили меня допьяна!..

Как раз в это время донесся звон бубенчиков – государь с охоты возвращался. Принцессы испугались, заметались, заплакали, но, как ни упрашивали нищего убраться со двора, он и с места не двигался, а только орал истошным голосом:

– Ай-яй-яй! Как же так? Как же так? Я совсем-совсем пьян... Совсем-совсем пьян... Принцессы меня, бедного, напоили...

У сестер от страха глаза на лоб полезли.

– Что будет, если батюшка увидит у нас во дворе парня, да еще пьяного вдрызг? – причитали они. – Не миновать нам батюшкиного кнута!

Совсем лишившись рассудка от страху, решили они спрятать нищего в опочивальне младшей из принцесс. Схватили его за руки, за ноги и поволокли в покои, но у самой двери Сирота вдруг широко раскинул руки, так что бедные принцессы как ни старались – не смогли втолкнуть его в опочивальню. Тогда принцессы поволокли нищего к опочивальне средней сестры, но у самой двери он опять широко раскинул руки, так что принцессам опять не удалось затащить его в опочивальню. Насмерть перепуганные, решили они втащить его к старшей сестре. К их великой радости, на этот раз Сирота не противился, и его затолкнули под кровать.

Так все вроде бы сошло благополучно. Но едва вечером старшая из принцесс переступила порог своей опочивальни, как Сирота заорал во всю глотку:

– Ой-ой-ой! Видели бы только мои бедные батюшка с матушкой, где мне, горемычному, спать приходится! Несчастный я, бедный! Горло у меня от жажды пересохло! Сами эти принцессы меня напоили допьяна, а теперь чашку воды не подадут! Эй! Кто тут есть? Пить хочу! Пить! Водички мне, водички!

Старшая из принцесс затряслась от страха и злости, быстро нагнулась к нищему и влепила ему звонкую оплеуху, но за водой все-таки пошла.

Взяв из рук принцессы чашку с водой, Сирота вдруг завопил не своим голосом:

– Не буду пить, не буду! Не нужно мне воды, ни горячей, ни холодной!

Стала принцесса умолять Сироту не вопить так громко. Он было утихомирился, да вдруг опять разбуянился:

– Дома я сроду не спал под кроватью! А тут попал в опочивальню принцессы, и вот вам, – пожалуйста, под кровать уложили!

От этих воплей принцессу оторопь взяла: не хватало еще, чтобы услышали все это батюшка с матушкой. Младшие сестры тоже перепугались, как бы Сирота государя с государыней не разбудил, прибежали в опочивальню к старшей и стали умолять ее, чтобы она уложила нищего на свою кровать. Та в конце концов согласилась, нищий по-хозяйски развалился на постели принцессы.

Думала она, что теперь наконец он угомонится. Но не тут-то было! Нищий и не думал спать, он ворочался с боку на бок и задавал принцессе всякие дурацкие вопросы. Принцесса умоляла его замолчать, шипела на него. Но Сирота дурашливо смеялся и нежился на роскошной постели, вдруг как заорет от восторга:

– О Небеса! Какое блаженство! Почему не суждено мне было родиться в государевом дворце?!

На этот раз его голос услыхала государыня. Зажгла она лампу и пошла посмотреть, что творится в опочивальне у старшей дочери. Увидала бедная принцесса матушку, разрыдалась и рассказала по порядку о том, что с нею приключилось. Она умоляла государыню простить ее. Взглянув на наглеца, который удобно устроился прямо в опочивальне принцессы, государыня страшно разгневалась. Но, боясь позора и пересудов, решила она, что выход один – отдать старшую дочь замуж за нищего.

Узнали три молодых военачальника, что их хитроумный замысел удался, велели зажарить быка и свинью и весело отпраздновали свадьбу принцессы с нищим. Право же, он оказался парень не промах.
С тех пор государь не стал больше держать дочерей в запретных покоях. И, о чудо, принцессы оставили прежние замашки и капризы, достойным женихам приятно было с ними добрым словом перемолвиться. А бывший нищий на государевых харчах раздобрел, стал пригожим парнем, а ума да сметки ему было не занимать. И старшая принцесса не жаловалась на свою судьбу.