Палочки для Васькиного барабана

1. Все хотят от него избавиться

Второклассник Васька Снегирев пришел в пионерскую комнату, потоптался на пороге и сказал:

— Значит, не берете, да? Сами в кружок записали, а теперь, значит, выписываете обратно, да?

— Мы предполагали, что за зиму ты подрастешь, — разъяснила умная пятиклассница Галина, та самая, которая вела походный дневник кружка краеведов.

— Я и подрос!

— Подрос Васькин нос до верхушек берез, — тут же сочинил ехидный человек — ворчливый бритоголовый Лех.

Круглые веснушки на Васькином носу съежились, желтые крапинки в серых глазах потускнели. Хотел Васька что-то сказать, но не сказал и опустил голову.

Пришел командир походного звена — десятиклассник Сеня. Поглядел на второклассника Ваську. Стоит Васька на пороге с самодельным рюкзачком за плечами. Веревочные лямки режут худенькие плечи. Васька шевелит плечами, молчит и разглядывает свои потертые тапочки.

— Эх… — сказал Сеня.

Потом Сеня добавил:

— Дома-то тебя все равно не отпустят.

Желтые крапинки снова засветились в Васькиных глазах.

— Папа в командировке, мама у тети в деревне. Ольга экзамены в институт сдает. Она говорит, что рада от меня избавиться.

— Мы тоже, — заметил Лех.

Сеня еще два раза сказал «эх» и еще поглядел на Ваську. Потом велел:

— Лямки смени у рюкзака… Да, и скажи еще, что ты будешь делать в походе?

— Все! — с готовностью пообещал Васька.

— Все — это значит ничего, — строго сказала Галина. — Какая у тебя обязанность?

Васька растерялся. Не было у Васьки обязанности. Откуда она, если его в поход брать не хотели?

Сеня сморщил лоб и пригладил светлый ежик волос. Ежик, конечно, не послушался.

— Эх, — сказал Сеня. — Ладно. Возьми барабан, в походе пригодится.

2. Почему барабанщик маленький

Когда на земле начинались революции, смелые барабанщики шли впереди колонн, штурмующих дворцы и тюрьмы. Брали в барабанщики самых маленьких: в них пули попадали реже, чем в больших.

Так объяснил Сеня. Да Лех и сам это знал. Но он знал и то, что в походе не будет ни пуль, ни атак. И сказал Лех, что незачем делать барабанщиком хлюпика Ваську Снегирева, если есть люди и поопытнее. Например, он сам, Алексей Орлов.

Но опытному человеку Алексею Орлову дали нести большущую зеленую кастрюлю. Она служила походным котлом.

У каждого путешественника был не только рюкзак, но и еще какой-нибудь груз. Командир Сеня взял с собой топор и большую плащ-палатку. Галина несла толстую дневниковую тетрадку и планшет, чтобы снять план местности. Ее подруга Таня надела через плечо пухлую сумку с красным крестом на боку. Знаменитый на всю школу собиратель жуков и бабочек Игорь Васильков прихватил банки-морилки для своей добычи.

У Леха особой специальности не было, он просто считался опытным путешественником. По солнцу, луне и звездам умел узнать, где север и юг. Впрочем, без солнца, луны и звезд тоже умел. Лучше всех строил шалаш. Но самое главное — костер он разжигал с одной спички. Это было Лехиной гордостью.

Однако для всех этих занятий почти никакого груза ему не требовалось. Топор Сеня взял себе. Даже спичек не дал Леху, боялся, что он где-нибудь, чего доброго, лес подожжет. Вместо спичек у Сени была зажигалка.

Ну, а раз у Леха ничего не было, ему и поручили тащить кастрюлю. Надо же ее кому-то нести. Кастрюля тяжелая, к ушкам веревка привязана, чтобы через плечо надевать. Очень интересно.

Лех надулся. Поглядел на Ваську сердито:

— Нашли музыканта. Из-за барабана не видать!

— Несообразительный ты, Лех, — тихо сказала умная Галина. — Все уже давно все понимают, а ты не понимаешь. Кастрюля тяжелая, не тащить же ему кастрюлю. А барабан легкий. И не тяжело, и польза есть.

— Польза! — громко и нахально заявил Лех. — Он и барабанить-то не умеет. Вот увидите.

Васька не утерпел. Тут же закатил такую дробь, что Таня сказала Леху:

— Во! Попробуй-ка ты так.

Этого уж совсем говорить не стоило. Лех разозлился теперь еще больше.

— На кастрюле вашей, что ли, пробовать? Ладно! Все равно ваш барабанщик палочки потеряет.

— Не шуми, Лех, — сказал Сеня. — Что он, совсем маленький? Не понимает, что барабанщикам палочки терять нельзя? Это же его оружие.

— Потеряет. Их ему и засунуть-то некуда. Ремня даже нет. Ха!

Правда, ремешка у Васьки не было. Штанишки на лямках.

— Не потеряю, — заверил Васька. — Честное октябрятское, я не потеряю. Я их в руке нести могу.

Он так стиснул палочки в кулаках, что костяшки сделались белее дерева.

Лех снова хотел сказать что-то ехидное.

— Алексей! — крикнул Сеня. — Ты смотри… Я сказал, что Снегирев — барабанщик? Сказал. Значит, точка. Приказ не обсуждается. Лопнет мое терпение.

Но Лех еще долго обсуждал приказ. Только его уже никто не слушал.

3. Лех и зеленый ящер

У походного звена номер три было важное задание: узнать, откуда вытекает быстрая речушка Ящерка.

Звено шагало по берегу в ту сторону, где синели невысокие лесистые горы. Васька шел впереди. Солнце разбивало ослепительные лучи о зеленую воду Ящерки. Ветер качал траву. Белые зонтики высоких цветов щекотали Васькины колени. Васька прыгал через цветы. Барабан прыгал у него на боку и негромко гудел.

Веселый человек Васька. Чего ему не прыгать, если он первый раз в настоящем походе, если в небе ни одной тучки, а новые широкие лямки рюкзака совсем не режут плеч. Да и в рюкзаке у Васьки только лыжная курточка на случай холодной погоды, зубная щетка, кружка да пачка ванильных сухарей. Других сухарей Васька не достал, а совсем без них тоже нельзя, какое же тогда это будет путешествие?

Васька прыгал, оборачивался, и желтые крапинки в глазах блестели, как солнечные точки.

— Почему речка Ящеркой называется? — спрашивал Васька.

— Этого никто не знает, — объяснила умная Галина.

— А откуда течет, тоже совсем никто не знает?

— Вот это мы и узнаем, — сказала решительная девочка Таня.

— Я знаю! — выпалил Лех. — Все знаю. Она течет… догадайтесь, откуда! Эх, вы… Она из пасти ящера течет. Это такое зеленое чудовище, вроде крокодила.

— На тебя похоже, — подсказала Таня.

Васька обрадованно хихикнул и с разбегу перепрыгнул через целый куст белых соцветий.

— Вроде крокодила, — спокойно продолжал Лех. — Только в сто раз больше. Поэтому и речка так называется. Вот придем, сами увидите.

— Мели, Емеля, — сказала Таня.

Лех молол:

— Поглядит ящер, откроет зубастую пасть. Хап! И привет с Ямала — нету барабанщика с барабаном. Только тюбетейка по течению плывет.

Васька потрогал на макушке тюбетейку, перестал прыгать и слегка задумался.

— Разве что палочками барабанными подавится… — вслух размышлял Лех. — Стоп! А где палочки? Потерял?!

Васька схватился за живот.

— Тут они. Я их под рубашку сунул.

— То-то же! Ты гляди, этот ящер зубастый.

— Их уж давным-давно нет на свете, — заявила Галина.

— Я и сам знаю, что нет, — сказал Васька.

— Они вымерли целые тысячелетия назад.

— Даже миллионолетия назад, — уточнил Игорь. — Сейчас только кости находят.

— Там посмотрим, от кого найдут кости, — пообещал Лех и покосился на Ваську.

Сеня шагал молча. Может, слушал, а может, думал о своих важных делах. Все-таки командир.

— Сень! — окликнула Таня. — Правда, что гигантские ящеры все давным-давно померли?

— Правда, — кивнул Сеня.

— Ты, Лех, всегда против науки споришь, — сказал Игорь.

— То есть, не совсем правда, — спохватился Сеня. — Еще кое-где живут гигантские ящеры. В Африке, в Средней Азии. В газетах писали, что в каком-то озере большущий водяной змей живет. Только его никто не видел.

— В каком озере? — осторожно спросил Васька.

— Да я забыл. Где-то за границей.

— У нас-то, наверно, нет таких… — равнодушным голосом сказал Васька.

— Наверно… А вообще у Игоря спрашивать надо. Он же специалист.

Но синий берет и желтый сачок Игоря мелькали уже далеко среди лиловых кустов иван-чая.

И донеслось оттуда:

— Пресмыкающиеся — не моя специальность!

4. История с рогатым экспонатом

Специальностью Игоря в кружке была энтомология, так называется изучение насекомых. Но сам Игорь этого умного слова не знал, насекомыми он стал заниматься совсем недавно, весной. Тогда, на экскурсии в музее, он увидел большую коллекцию бабочек. И онемел от удивления. Сколько их было! Переливались красками громадные махаоны, чернели бархатные крылья траурниц, мягким лиловым светом горели на темной бронзе кружочки «павлиньего глаза». Россыпью шелковых лоскуточков пестрели под стеклом маленькие мотыльки.

И весь этот легкокрылый народец жил, оказывается, под самым городом: в сосновых лесах, березовых рощах, на лугах, пестреющих ромашками и синими цветами мышиного гороха…

Два чувства прожгли насквозь пятиклассника Игоря Василькова. Так же, как железный раскаленный прут прожигает ручку деревянного меча, чтобы сделать дыру для веревочной петли. Это была страсть коллекционера и жажда научных открытий.

Но знаменитым он стал не потому, что сделал важное открытие. Игоря прославил случай.

В конце апреля, на перемене между географией и немецким Игорь нашел жука. Жук неторопливо шагал вдоль школьного забора, усами раздвигая молодые травинки.

Какой это был красавец! Длинный, в мизинец Игоря. Усы прямо как крабьи клешни. Черная спина блестит под солнцем, словно вороненая сталь.

Игорь цапнул жука за вороненую спину. Замирая от счастья, помчался в химический кабинет. Ребята из 9 «а» готовились к лабораторной работе.

— Т-товарищи, — заикаясь от волнения, обратился Игорь. — Н-нельзя ли эфирчику? Д-для науки.

Стуча каблучками, девятиклассницы с визгом разлетелись по углам. Девятиклассники жука оценили. Таинственными путями эфир был добыт. Его щедро накапали на промокашку. Промокашку и жука сунули в круглую жестянку из-под леденцов, а леденцы разделили поровну.

На немецкий Игорь чуть не опоздал. Когда он ворвался в класс, на его парте сидела толстая тетенька в маленьких очках на кончике носа. Сосед Игоря болел, но тетенька занимала сразу два места. На соседних задних партах тоже сидели солидные дяди и тети, наверно, из гороно или института. Урок должна была давать студентка-практикантка.

Игорь взял в охапку свое имущество — портфель, жестянку книжку «Картины природы», которую читал на географии, и побрел на первую парту, к Ленке Масловой.

Студентка вбежала в класс немедленно после звонка. Она кивнула прической, похожей на извержение вулкана Этны, нарисованное желтыми красками. Бодрая улыбка сияла на ее лице.

— Гутен таг! — жизнерадостным голосом приветствовала она. — Зэтц ойх.

Сели.

— Вэр ист хойте орднэр? — без передыха шпарила практикантка. Игорь толкнул Ленку локтем:

— Ты дежурная.

Ленка встала, не отрывая восторженных глаз от великолепного извержения Этны.

— Их… бин… хойте орднэр…

Рука в позолоченном браслетике часов описала плавную дугу и указала на доску, где были нарисованы несколько чертей разного возраста, худой большеглазый кот и мишень для попадания теннисным шариком.

— Во ист ди ляппэ?

Ленка не знала, где «ляппэ». А Игорь знал. Он видел, как на перемене Павлик Седых выкинул ее в окно. Он старался попасть мокрой «ляппэ» кому-то по затылку, но промазал.

— Разрешите, пожалуйста, я схожу, — вызвался Игорь.

Извержение Этны милостиво качнулось. Игорь выскочил из класса, не успев затолкать в парту свои вещи.

Когда он принес тряпку, студентка, мило улыбаясь, спрашивала Ленку:

— Дас ист ди крайде? — и розовым маникюром пыталась открыть жестянку с мелками.

Игорь подумал, что жестянка-то в точности такая, как у него с жуком.

Больше ничего подумать он не успел.

Раздался звон покатившейся крышки и визг.

Визжала студентка здорово. Не очень громко, но зато мелодично, переходя на все более высокие ноты. В то же время она быстро переступала с ноги на ногу и поднимала растопыренные пальцы к голове. То ли хотела поддержать свой вулкан, то ли уши заткнуть от собственного визга.

Визг длился долго. Кое-кто уже успел прийти в себя, а Павлик Седых даже сказал:

— Во дает!

Только тут увидел Игорь жука. Жук лежал на спине, скорбно сложив лапки на желто-сером брюшке. Игорь бросился к своему сокровищу.

Решительная рука ухватила его за плечо.

— Как это называется?!

— Я еще не знаю, я его недавно нашел, — растерянно пробормотал Игорь, и его ясные голубые глаза встретились с холодными очками полной дамы.

— Вон! — сказала дама.

Чьи-то осторожные пальцы брезгливо взяли жука промокашкой, и он отправился в свой последний полет — через открытую форточку.

Стоило так визжать! Ведь рогатый жук был мертв.

Бедняга! Лучше бы он бродил среди свежих травинок и грелся под апрельским солнцем. Все равно ему не суждено было украсить коллекцию.

И как это безголовая Ленка Маслова ухитрилась перепутать жестянки?

После уроков Игоря и Павлика, который сказал «во дает», водили к директору. Потом Игорь и Павлик водили к директору родителей…

В общем, дальше ничего интересного не было. Интересно другое. На следующий день про случай с жуком знала вся школа. Девятиклассники сказали, что достанут Игорю хоть цистерну эфира. Поэтому Игорь не бросил заниматься насекомыми. Он только все время жалел потерянного жука-рогача и мечтал найти нового.

С этой мечтой он и отправился в поход. Дело в том, что такого жука даже в музее Игорь не видел.

5. Васька и «кукушкин ершик»

Пока Игорю не везло. Жук-рогач не попадался. А может, он в лесу совсем и не водится? Игорь не знал.

Лес толпился у берегов. Острые макушки елок и пышные верхушки берез отражались в воде. Ящерка разбивала отражения на мелкие темно-зеленые кусочки.

Игорь шел, тоскуя о черном рогатом жуке. Заглядывал под каждый кустик. Жука не нашел, а на одном из березовых листков увидел гусеницу. Темно-оранжевую, с длинной черной щетиной.

— Кукушкин ершик!

Все подошли посмотреть на мохнатую находку. Гусеница и правда походила на ершик от ружейного шомпола. Таня спросила:

— А почему кукушкин?

— Так называется. Не я же придумал. Может, ее кукушки любят. Может, вкусная.

Умная Галина поджала губы.

— Ты, Васильков, хоть бы немного теорией занялся. Собираешь, что придется, а толку нет. Даже названий научных не знаешь.

Игорь полюбовался гусеницей, научного названия которой он не знал, и не спеша ответил умной Галине:

— Я сперва накоплю материал, а потом буду си-сте-ма-тизи-ровать.

Это было солидно сказано, и Галина промолчала. О находке она тут же записала в дневник, для научного названия оставила свободное место.

Игорь уже хотел отправить «кукушкиного ершика» в морилку. Но вперед вылез Лех.

— Минуточку, граждане! — Лех подставил гусенице прутик, и она сразу обвилась вокруг него, превратилась в мохнатый шарик. — Проведем проверку нервов. Не хватай, Гарька, ничего с ней не стрясется.

Гусеница завертела оранжевой головкой с черными точками-глазами: что еще с ней хотят делать?

Лех поднял прутик и пошел к Тане. Он мог смело проводить свой опыт: Сеня ушел вперед выбирать место для привала.

Но узнать, боится ли Таня гусениц, Лех не смог. Таня отломила от сухой березы порядочную дубинку, прищурила левый глаз и пообещала:

— Ну, сунься. Сразу носом в чернозем зароешься, как американская ракета со спутником.

Лех, ясное дело, не хотел изображать американскую ракету. Он повернул к Галине. Галина сказала:

— Я ужа запросто вокруг шеи могу узлом завязать. А ты? Можешь? Можешь?

— Лех, давай гусеницу, — велел Игорь. — Замучаешь раньше времени.

— Сейчас, — сказал Лех. — Последний опыт. Только поглядим, как она к барабанщику за шиворот поползет.

Васька остановился. Передернул лопатками.

— Чего ты, Лех, ко мне лезешь? — жалобно сказал Васька, и круглые веснушки снова сморщились у него на носу. — Я же тебе ничего не сделал. Лезешь и лезешь. Большой, да?

Толстые губы Леха растянулись в довольную улыбку. Он двигался медленно и торжественно.

— Ну, чего ты… — опять начал Васька и прижался рюкзачком к березе.

— Хи, — сказал Лех. — А барабанщик-то… нервный. Сейчас она тебя слопает, и привет с Сахалина. Бей тревогу!

— Лех! — не выдержала Таня. — Бессовестный!

Лех стал подносить «кукушкиного ершика» к Васькиному лицу. Васька поднял барабан, как щит. Он съежился. Он понял, что сейчас во весь голос заревет, потому что мохнатое страшилище извивалось на пруте и черными точками смотрело прямо в Васькины зрачки, огромные от ужаса. Черная щелочка рта прорезала голову «ершика». Оранжевые губы, наверное, были мясистые и холодные… Васька зажмурился и открыл рот…

— Алексей! Опять ты к Снегиреву привязался? Честное слово, лопнет мое терпение! — Высокая Сенина фигура показалась из-за березок.

Васька закрыл рот и открыл глаза.

Над «кукушкиным ершиком» захлопнулась морилка.

6. Когда надо барабанить

Очень плохо бывает человеку, если выберут его барабанщиком, а он испугается какой-то маленькой гусеницы.

Васька уже не прыгает. И рюкзачок, где лежит лишь лыжная курточка, да пачка ванильных сухарей, кажется тяжелым. Гора на плечах.

Лех идет впереди и оглядывается. Оглянется и тихонько пальцем пошевелит. Показывает, как «кукушкин ершик» выгибает мохнатое туловище. Смешно ему. А как быть Ваське, если он даже видеть спокойно не может, когда что-нибудь ползет да еще извивается? Пусть тебя хоть генералом выберут, все равно страшно.

Но Леху, кажется, надоело над Васькой смеяться. А Ваське грустить тоже понемногу надоело. Ну, пусть он боится всяких гусениц и червяков. А зато не боится с разбегу перепрыгнуть на другой берег Ящерки. Речка уже узкая стала и мелкая, видно, как на дне стелются тонкие водоросли. Длинные, будто зеленые волосы русалок.

Р-раз! Только барабан загудел от толчка, да рюкзак хлопнул по спине. И под ногами другой бережок. Ну-ка, Лех, попробуй так! Где тебе! Даже длинноногая Таня ойкнула, а Сеня погрозил кулаком.

Из леса бежит среди ромашек чуть заметная тропинка. К самой воде бежит. А у воды что-то блестит. Подкова! Значит, лошади приходили на водопой.

Выхватил Васька из-под рубашки палочки. Тр-рах! Находка!

Сеня вздрогнул даже:

— Ты чего, Снегирев? Барабан продырявишь!

— Подкова!

— Я думал, жук, — почему-то обиделся Игорь.

— Шла корова, потеряла подкову, барабанщик шел, подкову нашел, — сказал Лех.

Галина не стала писать про подкову в дневник.

— Если бы она была хоть старинная…

— Все равно открытие, — доказывал с того берега Васька. — Раз есть подкова, значит, здесь где-то деревня.

Сеня засмеялся.

— Эх, Васька, Васька… Открытие! Про деревню мы и так знаем. Называется Палкино. Вон и крыши видать.

Васька бросил подкову в воду. Сверкнула на солнце и скрылась в зеленых русалочьих волосах. Разбежался Васька и махнул снова на левый берег. А он выше правого. Попал Васька животом на глинистую кромку, а ноги в воде. Животу больно, а все равно весело.

Солнце пляшет на воде и листьях. Трескотня кузнечиков на полянках. Небо перерезал наискось белой чертой быстрый реактивный лайнер. На Москву.

Вылил Васька воду из тапочек. Только собрался догонять ребят, видит — в траве мертвая стрекоза. Синяя, а крылья прозрачные с черными крапинками. Снова взметнул Васька палочки: Тр-рах!

Ну, хочется человеку побарабанить! До сих пор не удавалось. Сперва думал Васька, в походе все под барабан маршировать будут, а ничего не вышло. Сразу разбрелись. Лех идет, ворчит на кастрюлю. Сеня думает о чем-то, девчонки о своих делах говорят. А Игорь за бабочками гоняется… Тр-рах!

— Игорь! Гляди, стрекоза…

Все сбежались на сигнал. Поглядел Сеня на Ваську, попробовал пригладить свой ежик, сказал:

— Эх, Васька… Ну, чего ты, Снегирев, зря гром устраиваешь? Разве за этим барабан у тебя?

— А зачем? — сказал Васька и стал смотреть, как из мокрых тапочек идут пузыри. Шевельнешь ногой — пузырь.

— Для важного дела барабан… Вот если случится большое открытие, и надо позвать всех… или будет тревога…

Васька перестал смотреть на пузыри. Поднял Васька широко открытые глаза.

— Или если настанет очень важный момент, — тихо сказал Сеня, вот тогда ты, пожалуйста, барабань, Васька.

— Ладно, — тоже тихо сказал Васька. — А какой это важный момент?

— Всякий… Знаешь, сказать трудно… Хочешь, я расскажу лучше, что я видел однажды?

Все хотели, не только Васька. И все пошли рядом.

7. Рассказ о важном моменте

Сеня был тогда чуть постарше Васьки и чуть помладше Игоря и Леха. Ему исполнилось одиннадцать лет. Со своим дядей моряком он приехал в Севастополь.

Дом, где жил дядя, стоял недалеко от Исторического бульвара. Над холмом, усеянным белыми домиками, поднималось круглое здание Севастопольской панорамы. Белый камень, серебряный купол, башенка и шпиль с маленьким парусником.

В первый же день Сеня уговорил дядю купить билет.

…Низенький экскурсовод в полотняных брюках и сандалиях на босу ногу что-то громко объяснял. Сеня почти не слушал. Он стоял на круглой площадке с медными, как на капитанском мостике, поручнями.

Громадное полотно окружало склоны Малахова кургана. Склоны были как настоящие: с траншеями и землянками, с перевернутыми зарядными ящиками, брустверами из корзин. С фигурами убитых. А дальше, на полотне (и как это сумели нарисовать такую громадную картину!), английские, французские, русские колонны, синий дым выстрелов, далекие британские фрегаты, мачты затопленных русских кораблей, желтые форты и Севастополь под первым лучом солнца.

Уже не поймешь, что нарисованное, а что настоящее. Все настоящее! Но почему оно застыло и молчит?

— А здесь изображен особенно важный момент… — донесся до Сени голос экскурсовода в сандалиях. Что за момент, он уже не слышал. Ему показалось, словно чье-то волшебство разорвало заколдованную тишину и неподвижность. Сене показалось, что все ожило. Он увидел маленького барабанщика.

Круглые бомбы с треском выбрасывали желто-красные букеты взрывов. Громкое щелканье выстрелов било по ушам. Воздух гудел от криков тысяч людей, содрогался от залпов тяжелых бомбических пушек и мортир. И, как ни странно, слышался сквозь шум боя спокойный голос Нахимова, поднявшегося на оборонительную башню, ворчливый бас хирурга Пирогова, скрип ведер на коромысле сестры милосердия Даши Севастопольской. А маленький барабанщик в зеленом мундире с белой перевязью выбивал спокойную негромкую дробь.

Уже не нужен был сигнал тревоги. Солдаты пехотного полка почти построились в ощетинившуюся длинными штыками колонну.

Не нужен был сигнал атаки. Все и так знают, что начнется она сейчас.

И все-таки барабанщик бил. Он стоял совсем спокойно среди тонкого свиста пуль и шуршания тяжелых ядер. Он чуть расставил ноги и склонил голову, глядя, как ровно пляшут палочки на желтой коже высокого барабана.

И Сеня понял, что это и есть важный момент. Было очень важно, что мальчик-барабанщик оставался очень спокойным и палочки не сбивались с ровного ритма.

Вы слышали когда-нибудь, как в рокот грозного ливня, шум ветра и трескучие раскаты вливается негромкий звон струи, ударившей в пустое ведро? Кто-то выскочил на секунду и сунул его под водосточную трубу. «Тра-та-та-та», — часто бьют капли о металлическое дно. И гроза словно отходит и делается спокойнее.

Так же и ровная дробь маленького барабанщика в грохоте штурма.

— Здесь, товарищи, вы можете рассмотреть… — голос экскурсовода, усиленный микрофоном, ворвался в грохот боя. Вздрогнул Сеня, и кончилось волшебство. Умолкли пушки. Неподвижно повисли синие дымы. Замерли на бегу солдаты.

А мальчик с барабаном стоял так же, как раньше. Чуть расставил ноги и склонил голову в зеленой с красным околышем бескозырке. Только палочки не мелькали в руках. Он отдыхал…

Экскурсия обходила площадку по кругу. И вот уже надо спускаться по лестнице, узкой и крутой, как корабельный трап. Сеня не спустился, он протолкался осторожно и пристроился к другой группе. Вернулся к барабанщику.

Так он делал три раза…

Потом он ушел из панорамы к Четвертому бастиону. Черные корабельные пушки были горячими от солнца. Два загорелых малыша прыгали с бруствера в мелкие желтые цветы. Заберутся и прыгнут… Ветер запутался в выгоревшей траве, и ее сладковатый запах смешался с запахом моря. Струился теплый воздух. В нем колебались белые ряды домиков на крутых склонах за Южной бухтой и темный памятник-танк на Красной горке.

Сеня сел на бруствер.

Он вспомнил барабанщика, сохранившего мужество в очень важный момент. И показалось Сене, что он встретил хорошего друга. Ведь он тоже был из беспокойного племени мальчишек. Он был таким же, как те мальчишки, которые помогали отстаивать Севастополь и в прошлом веке, и позже, когда немецкие снаряды разбивали памятники и дома.

И он подумал, что смог бы тоже…

Но этого Сеня ребятам уже не сказал. Об этом не говорят…

8. Мечты и травинка

Васька лежит на траве. Ноги у Васьки гудят. Ведь прошагали-то ой-ой сколько! Сеня говорит, что девять километров. А Лех говорит, что двенадцать.

Ваську только что отругали за легкомыслие: за то, что не взял с собой одеяло. Васька вместо того, чтобы расстроиться, обрадовался:

— А разве поход с ночевкой будет?

— Горе луковое! — ахнула Таня. — Ты и не знал?

Галина застонала. Лех засвистел сквозь зубы, стал разглядывать совершенно пустое небо и заметил между прочим:

— Я сразу говорил… Свяжись с мелкотой — хлебнешь соленого.

Сеня хотел выругать Ваську покрепче, но не стал. Себя ругать надо: не проверил даже, с чем идет в поход малыш Снегирев.

— Эх… — сказал Сеня. — Пустая голова!

Все думали, что это про Ваську, а он это про себя сказал.

— Можно двоим под одним одеялом, — рассудил Игорь. — Когда знаменитый путешественник Александр Гумбольдт путешествовал по Амазонке, он однажды…

Васька не узнал, что стало со знаменитым путешественником. Усталость как-то сразу налила ноги. Васька лег там, где стоял. Сунул под голову рюкзачок, где уже не было пачки ванильных сухарей.

Сквозь сомкнутые ресницы Васька смотрел на солнце. Оно разбилось на брызги. И вдруг потемнело. Открыл Васька глаза. Солнце спряталось за прозрачное облачко. Просвечивает сквозь него, стало ровное и круглое, без лучей. Похоже на маленький барабан.

Васька трогает локтем барабан, щупает под рубашкой палочки. Тут.

Васька начинает мечтать. Он теперь знает, что нельзя поднимать палочки из-за мертвой стрекозы или блестящей подковы. Вот если случится важное открытие, или нападут на путешественников враги, или встретится на пути такое, что потребует большой смелости и больших сил… Тогда вставай, Васька! И стой крепко, пусть палочки не сбиваются от страха. Барабанщик всегда должен оставаться спокойным. Ведь он подает сигналы. Что будет, если растеряется барабанщик?

Вот опустится ночь, и запляшут на деревьях желтые отблески костра. И все уснут. Кроме Васьки. А он сядет у огня. Будут тихонько трещать в пламени сучья, будет шептаться кругом темный лес. И вдруг… Бей тревогу! Из черных листьев протиснулась к огню страшная зеленая голова. Горят, как зеленые светофоры, глаза, шевелится в зубастой пасти красный раздвоенный язык, извивается чешуйчатая шея. Ящер!

Или, ну его, этого ящера. Все равно таких на свете не бывает.

Лучше пускай будет бой у крепости, где враги держат в плену тех, кто за революцию. Пусть двинутся на приступ штурмовые колонны! Стены и башни опоясаны синим дымом выстрелов. Все равно вперед! Бьет Васькин барабан. Так бьет, что камни рушатся и сыплются со стен развалившиеся зубцы…

Но нет, не бывает так. Сейчас другие войны, и барабанщики не ходят в атаку впереди цепей.

Может быть, полететь на Луну, открыть там лунный город и ударить в барабан, чтобы все космонавты сбежались и помогли Ваське разузнать, какие здесь есть тайны?

Но читал Васька, что на Луне даже выстрелов не услышишь, а не только барабана. Потому что нет там воздуха.

Ладно! Если барабанщик смелый, дело ему найдется.

Будет трудная дорога, будут горы: пропасти и обвалы. И висит над одной страшной пропастью веревочный мост. Остановились путешественники. Даже самые смелые опустили глаза. А надо идти.

И Васька идет.

Натянулись тонкие веревки. Качается мост. Так качается, что кажется Ваське, будто уплывает он куда-то. Плывет, плывет. Но вот и берег. Над самой пропастью, на узком каменном карнизе, встал барабанщик и поднял палочки. Ровно стучат они, эхо рассыпалось в горах веселым горохом. Барабанщик спокоен. Значит, мост надежен. Значит, все будет хорошо, только не надо бояться…

Но что это щекотит Васькин локоть? Васька поднимает ресницы. Мохнатая зеленая гусеница!

Дернул Васька руку, вскочил.

Рядом на перевернутой кастрюле сидел улыбающийся Лех. Крутил в пальцах длинную травинку с пушистым зеленым колоском.

9. Барабанят капли

— Бессовестный ты, Лех, — сказала Таня. Но голос у нее был не сердитый. Ваське даже показалось, что она тихонько смется. Правда, разглядеть Васька не успел. Таня вдруг принялась рыться в своей санитарной сумке. И чего ей там понадобилось?

Сеня снова предупредил Леха, что у него лопнет терпение. Но и у Сени голос звучал несерьезно. Галина что-то черкала в дневнике и на Ваську не смотрела. Губы кусала.

Плохо стало Ваське. Опять смеются. Смешно, конечно, что он травинки испугался.

А может, он и не испугался! Может, вскочил он просто так.

Васька надел барабан. Хмуро сказал:

— Пора уж. А то сидим, сидим… Вечер скоро.

— Ну, раз ты все равно проснулся, значит, можно идти, — согласился Сеня. — Отдохнул?

— Я и не устал.

— Побарабань-ка. Игорь где-то своего жука ищет.

Васька сунул палочки под рубашку.

— Буду я из-за пустяка барабанить… Так позовем.

Хором позвали Игоря.

Пошли.

С запада подкрались серые и сизые облака. Дождь пошел. Сначала маленький, а потом как приударил!

Сеня раскинул под березой плащ-палатку, укрыл всех с головой, залез сам.

Из-под плащ-палатки ничего не видно. Все сбились кучей, не поймешь, где чьи руки, ноги, головы. Зато тепло. Уютно.

Лех послушал, как барабанит по брезенту дождь. Определил:

— Зарядил на неделю.

Ему поверили. Лех — опытный путешественник. Стали думать, что делать. Ничего не придумали и решили пока сидеть просто так. Потом видно будет.

Сначала сидели тихо. Наконец Игорь сказал:

— На меня капает.

— Не размокнешь, — решил Лех.

— На морилки капает… И вообще, если не перестанет, мы плесенью обрастем.

— Плесень — ерундовщина, — грустно сказал Лех. — А вот в сырые места места любят змеи заползать — это да.

— Какие змеи? — забеспокоился Васька.

— Всякие, — охотно сообщил Лех. Протянул назад руку и провел по Васькиной ноге сырой холодной травинкой. — Ядовитые.

Васька ойкнул и дрыгнул ногой. Здорово дрыгнул.

— Скажите вы вашему барабанщику, чтобы тихо сидел! — закричал Лех. — Он мне коленом затылок продолбил.

— Ничего я не продолбил, — стал оправдываться Васька. — Я о его затылок коленную чашечку разбил. Он твердый и колючий какой-то.

— Сам ты колючий! — разозлился Лех. — Чем ты мне под лопатку колешь?

— Это палочки, — виновато сказал Васька. — Ну, ладно. Я их уберу сейчас.

— Хоть бы ты их потерял скорее!.. Расселся тут со своим барабаном.

Лех толкнул ногой барабан, который лежал отдельно. Барабан выкатился из-под плащ-палатки. Подпрыгивая, покатился по траве: поляна шла под уклон.

— В речку свалится, — спокойно сказал Лех. — Беги. А то зачем тебе палочки, если без барабана.

Васька поежился. Дул ветер, и косой дождь порывами хлестал по брезенту.

— Алексей! — гаркнул Сеня. — Марш за барабаном! Домой отправлю! Одного! И с дежурных по костру я тебя снимаю! И вообще… Лопнуло мое терпение… Марш!

Но Васька уже выскочил под дождь.

Он долго не возвращался.

— Простудишься! — крикнула Таня. Она ведь заботилась о здоровье путешественников. И вдруг все услышали, как Васька смеется. Он смеялся и говорил:

— А дождя-то никакого нет. Это ветер березу качает и капли сбрасывает. Они и барабанят. А дождь совсем кончился. Сейчас будет солнце…

10. Лех кричит «помогите»

Знаменитый собиратель жуков и бабочек первым увидел место, откуда вытекает Ящерка. Он погнался за бабочкой «павлиний глаз» и наткнулся на родничок у серого камня, покрытого серыми чешуйками мха. От родничка бежал ручей. Он и был началом Ящерки.

Игорь закричал, чтобы посмотрели на родник. Васька опоздал. Когда он прибежал, все уже стояли у камня. И не пришлось барабанить Ваське. Зачем шум поднимать, когда каждый уже знает об открытии?

Обидно.

Сеня сказал, что задача выполнена. Галина пристала к Игорю, чтобы он описал в дневнике «условия открытия истоков реки Ящерки». Игорь только рукой махнул. Что ему эти истоки! Ведь он не собирал коллекций ручьев и речек.

— Вот если бы жука рогатого найти…

В лес уже пробрались сумерки. С самой середины неба смотрела неяркая звездочка. Перестали шуметь деревья, и громче стал голос родника. Решили, что построят у родника шалаш, переночуют, а утром домой. Сеня велел Леху нарубить еловых лап для шалаша. Лех взял топор, плюнул и пообещал:

— Костер без меня вы все равно не зажжете, хоть лопните на все четыре стороны.

И ушел.

Ответственным за костер Сеня назначил Игоря. Помогать сам взялся. Вытащил зажигалку. Интересная зажигалка, сделана, как пистолетик.

— Мне ее дядя подарил! Из Одессы привез, — сказал Сеня.

— Хорошая, — похвалил Васька.

Сеня надавил курок. Фитилек не загорелся. Игорь поглядел на зажигалку, тоже похвалил:

— Ничего, красивая.

— Мне ее дядя… — сказал Сеня и снова нажал курок. Потом он нажал еще сто или двести раз. Даже искорка не вылетела.

Сеня опустился на камень.

Подошли Таня и Галина.

— Без огня нам костер не зажечь, — сказала умная Галина.

— Спать и без костра можно, — вздохнула Таня. — Но кто согласен есть сырую картошку?

Никто не был согласен.

Игорь старательно шарил по карманам. Наконец вытащил коробок.

— Для жука взял, если попадется. Тут, по-моему, одна спичка застряла.

Спичка нашлась. Сеня взял ее двумя пальчиками, будто она могла загореться раньше времени. А она могла совсем не загореться. Или погаснуть сразу…

— Позвать Леха? — спросил Игорь. Все понимали, что надо позвать Леха. Он костер с одной с одной спички зажжет, сумеет.

Лех вдалеке постукивал топором.

Сеня молчал. Васька понял его. Васька сказал:

— Зажигай сам.

— Дай-ка бумаги, — велел Сеня Галине. — Сучья совсем сырые после дождя. И кто этот дождь выдумал?

Галина протянула два листка, вырвала из тетради.

— От сердца отрываю.

Сеня погладил на голове ежик. Прищурился. Вздохнул. Чиркнул.

Спичка зашипела…

Зажглась!

Вспыхнула бумага. Нехотя загорелась сырая береста. Все опустились на корточки и стали дуть.

И наконец поползли среди сучьев желтые языки огня.

— Уф! — сказал Васька. Выпрямился и потер ладонью закопченный нос.

И тут услышали, как Лех кричит издалека:

— Ой-ой! Рогатина-страхилатина! Помогите!

11. Рогатина-страхилатина

Игорь первый метнулся в чащу. Так рванул, что сачок свистнул в воздухе.

Таня схватила сумку и помчалась следом.

— Мама! — сказала Галина и зажала уши. Второй раз она сказала «мама» уже на бегу.

Васька вытянулся, как струнка, и задрожал. Не испугался Васька. Только почувствовал, будто воздух стал холодным, как в октябре. Стали громадными черные березы и ели, широко-широко раздвинулась поляна, небо поднялось на страшную высоту, и сразу глянули с него десятки новых звезд.

Тревога! Выхватил Васька палочки.

— Стой! — приказал Сеня. — Останься, следи за костром. Пойду, посмотрю.

И широкими шагами двинулся туда, где только что орал Лех.

А тревоги никакой не было. Лех тащил навстречу тяжелый лосиный рог. Большущий, широкий, как лопата. Отдуваясь, Лех похвастался:

— Лось весной сбросил, а я нашел. Видали находочку!

— Нашел, ну и тащи, — рассердилась Таня. — Заорал, будто его волки жрут.

— Тащи! Он застрял.

— Брось тогда, завтра притащим.

— Я тоже застрял.

— Лучше бы ты в городе застрял, — вздохнул Сеня. — Не вынесу я. Васильков! Ты почему бросил костер?

— Ой, — испугался Игорь. — Я забыл. Я думал, Лех рогатого жука нашел. Кричит: «Рогатина»…

— Значит, жук виноват? — сказал Сеня. — Ну-ну…

— Васька где? — забеспокоилась Таня.

— Остался. Караулит костер.

— Эх, вы… — прохрипел застрявший Лех. — Он там один, а вы… Он же первый раз один… Помрет со страха… И никакого костра…

— Пошли. Быстро, — скомандовал Сеня, вытаскивая Леха из развилки двойного березового ствола.

Затрещали ветки. Васька шел навстречу.

— Костер горит?

Васька тихо сказал:

— Горит.

12. Когда барабанщик плачет

Солнце пробило еловую крышу и разбудило командира. Васька лежал рядом, под одним одеялом.

Сеня пошевелил его локтем:

— Просыпайся, барабанщик, бей подъем.

Васька поднялся сразу.

— Ты что невеселый?? Не выспался?

— Выспался, — глядя в землю, сказал Васька. — Я давно не сплю.

Он ушел на другой край поляны и начал барабанить, стоя спиной к шалашу.

Лех вылез на солнце. Медленно стал подкрадываться к Ваське, чтобы пощекотать травинкой ему шею. Вот подскочит барабанщик!

И подкрался. Не слышал Васька.

— Братцы! — завопил Лех. — А палочек-то нет! У него сучочки березовые! Я говорил, потеряет!

Васька быстро обернулся. Бросил в траву два березовых сучка. И вдруг побежал в лесную глубину сквозь путаницу веток…

Его нашли у старой сосны. Он тихо плакал, прижавшись к смолистому стволу. Сеня взял его за плечо. Оно было мокрым от росы.

— Хватит, Васька, — сказал Сеня.

— Ладно, — всхлипнул Васька, но все еще плакал.

— Эх… — прошертпл Сеня. — Беда мне с вами. — И он добавил очень тихо, так, что слышал только Васька: — Перестань. Ты же барабанщик.

Слезы снова прорвались у Васьки.

— Какой… барабанщик… если… без палочек…

Игорь, Таня, Галина, Лех стояли позади. Стояли в двух шагах и не знали, как скверно сейчас их командиру. Наверно, никогда он не научится быть настоящим вожатым, если не умеет даже успокоить плачущего октябренка. И напрасно говорила ему Светка Левакова, та, что ушла со вторым звеном к Чертовым Камням: «Ты родился, чтобы стать вожатым, Сенечка».

Ей хорошо, этой Светке Леваковой: у нее в группе одни семиклассники, не то что этот детский сад…

— Снегирев! — сказал Сеня. — Ты в походе! Ну-ка повернись. Смирно!

Он повернулся. Он стоял прямо, сдвинув вместе вымокшие в росе тапочки и опустив руки. На штанах и рубашке капли смолы и чешуйки коры — прижимался к стволу. На щеке тоже чешуйка — золотистая, как веснушка, только побольше. Слезинки скатываются по щеке и огибают смолистый кусочек коры, не трогают.

— Где же палочки?

— Сго… рели, — всхлипнул Васька.

— Да перестань ты, — вдруг принялась утешать его Таня. — Ну, сгорели. Помирать теперь, что ли? Ты же не нарочно.

Васька поднял влажные глаза.

— Нарочно.

13. Что было вечером

— Все тогда убежали, — прошептал Васька, — а костер совсем перестал гореть.

Он вытер кулаком глаза и поднял лицо.

— Ну, почти совсем… Только дым, а огня нету. Один маленький огонек остался. А ветки не горят, все сырые…

Ветки не хотели гореть. Они только шипели, как рассерженные змеи, и ждали, когда умрет последний желтый язычок огня. И не было больше спичек. И времени, чтобы думать, тоже не было. Васька кинулся животом в мокрую траву и дул, дул так, что в глазах затанцевали зеленые пауки. Пока он дул, огонь держался. Но Васька уже обессилел. Он задохнулся от дыма.

Васька вскочил. Не были слышны голосов! Что там за беда? Что случилось с Лехом? А может… там уж… и живых нет…

Если бы мог Васька разорваться, чтобы и у костра остаться и помчаться туда, на помощь!

Но тут и без разрывания не сберечь огонь. Не отстоять одному костер. Помощь нужна.

Поднял Васька палочки. И увидел, что совсем сжался огонек, погаснет вот-вот.

Ударить он не успел. Отдал палочки огоньку, потому что наступала ночь, а он, Васька, должен был как угодно сохранить костер.

Палочки были сухие. Ведь он их все время держал под рубашкой…

— Вот и все, — кончил Васька печальный рассказ.

Сеня взял его за плечи, и они пошли к шалашу. Васька нес барабан за лямку. Барабан гудел, задевая ветки.

Таня, Галина и Лех шли следом. Сзади брел Игорь, волоча за собой сачок.

— Допрыгался, — сказала ему Галина. — Хорош бы ты был, если бы не Васька.

— Мы-то хоть думали, что с Лехом случилось что-то, — добавила с другого бока Таня. — А ученый наш за жуком помчался, костер бросил.

— Будто первый раз в походе, — ввернула Галина.

Игорь молчал. Потому что был не в первый раз в походе и знал, что дежурному нельзя бросать костер, особенно, если нет больше спичек. Такой в походе закон. Пусть хоть тысячи рогатых жуков ползают вокруг, пусть даже летают рядом тропические бабочки, живущие в лесах Амазонки, где путешествовал Александр Гумбольдт…

Таня догнала Ваську.

— Чего же ты сразу не сказал? — упрекнула она. — Скрывал зачем-то.

— Я хотел…

Он, правда, хотел сказать сразу. Когда пламя охватило палочки и расползлось среди сучьев, он бросился, наконец, следом за всеми на выручку Леху.

Он бехал очень быстро и скоро услышал голоса.

— Он же первый раз один… — говорил Лех. — Он там от страха помрет…

И ничего не сказал Васька. Ведь подумают, что сжег он палочки, потому что испугался.

А он не боялся. Некогда ему было бояться.

И ничего не сказал Васька. Только сказал одно слово:

— Горит.

Это когда Сеня спросил о костре. Ответил Васька и только тут понял, что наделал! Нет у него палочек! Значит, не барабанщик он. Барабанщики не бросают палочки в огонь, это их оружие. И если случится тревога или надо будет дать важный сигнал, что станет делать Васька?..

Когда совсем стемнело, Васька выломал две березовые ветки, оборвал с них листья. Но разве это настоящие палочки? Это все равно, что деревянный наган вместо настоящего пистолета.

Никому не показал он эти два березовых сучка. А когда не признаешься в чем-нибудь сразу, потом в сто раз труднее…

14. Картошка будет в мундире

— Алексей! — сказал Сеня. — Иди-ка сюда.

— Не пойду, — сказал Лех.

— Ну!

— А зачем кулак показывал?

— Иди.

Лех перестал копаться в рюкзаке. Вздохнул. Пошел.

— Свинство это, — тихо проговорил Сеня. — Все из-за тебя. Извинись перед Васькой.

— Буду я еще извиняться… — хмуро сказал Лех. — Новости. Привет с Камчатки… Кастрюлю таскай да еще извиняйся…

Он ушел. Далеко ушел, за деревья.

Васька, сгорбившись, сидел у шалаша.

Сеня вытащил плащ-палатку, начал скручивать в пакет.

— Сеня, — тихо окликнул Васька поднял глаза. — Сеня… Я теперь барабанщик или так просто?

Сеня помолчал. Он мог бы, конечно, ответить сразу, но решил иначе.

— Ладно, — сказал Сеня. — Спросим ребят, быть ли тебе барабанщиком.

Васька посмотрел на ребят. Леха где-то нет. Галина сидит на перевернутой Лехиной кастрюле, что-то пишет в дневнике. Пишет, наверно, как он потерял палочки. Конечно, умная Галина скажет, что незачем второклассника Ваську делать барабанщиком. И Лех скажет, когда придет. А Игорю, наверно, все равно. Вот сидит он на корточках и разжигает костер увеличительным стеклом, которое взял, чтобы рассматривать насекомых. И на Ваську не смотрит. А Таня?

Тане тоже не до Васьки. Она потеряла нож. Все перерыла в шалаше, рюкзаки перетрясла. Ругается:

— Зубами я должна чистить картошку?

— Чисти моим, — предложил Сеня.

— Или моим, — сказал Игорь.

— Вашими ножами только тесто месить! — У меня кухонный.

Она пошла искать Леха. Лех сидел под кустом.

— Рогатина-страхилатина! — гаркнула Таня. — Сейчас ты получишь! Люди картошку ждут, а он ножичком играет. Давай!

Лех не обернулся.

— Не дам, — деловито сказал Лех. — Сваришь в мундире.

Таня подошла ближе, чтобы ухватить упрямого Леха за шиворот. И не ухватила.

С минуту она стояла у него за спиной. И смущенно сказала потом:

— Ладно… Сварю в мундире.

15. Будет много дорог…

Барабанщиков много. Целые миллионы.

Может быть, не стоило рассказывать о барабанщике Ваське. Ведь ничего особенного Васька не сделал. Даже в барабан ударить по-настоящему ему не пришлось ни разу. И если уж быть честным до конца, то мохнатых гусениц Васька боится до сих пор.

О чем же тут говорить?

Но снова звено собирается в поход.

— А Васька? — осторожно спрашивает Таня.

Галина пожимает плечами.

— Что Васька? Надо яснее выражать свои мысли.

— Пустят? — выразил мысль Игорь.

Ваське теперь труднее. Мама приехала из деревни, папа вернулся из командировки. Экзамены у Ольги кончились. За прошлый раз Ваське от Ольги влетело, он ведь не сказал, что уходит с ночевкой.

— Пустят, — ворчит Лех. — Всем гамозом пойдем, потребуем.

— Ну и выражения, — говорит Галина.

…Васька вытаскивает из под кровати рюкзак. Скручивает одеяло. Потом Васька лезет за палочками. Барабан в школе, а скрещенные палочки для барабана висят над Васькиной кроватью, рядом с картой Урала и портретом космонавта Титова. На белом дереве коричневый кружевной узор. Игорь выжег своим увеличительным стеклом. С узором палочки кажутся даже красивее старых, хотя и не такие гладкие. А совсем гладкими сделать барабанные палочки Лех не сумел: ведь у него был только маленький кухонный ножик.