Забор с голубым глазом

Я шел вдоль бесконечного голубого забора и постукивал палкой по теснинам. Теснины были сухие, некрашеные и серебрились на солнце, а от ударов звучали на разные лады, как клавиши ксилофона.

Неожиданно откуда-то раздался голос:

— Тише ты!

Голос остановил меня. Я огляделся. Никого вокруг не было. Я снова ударил по забору. И забор недовольно крикнул:

— Тебе же сказали!

Вот тебе и говорящий забор. Я стал внимательно рассматривать его и в одной из тесин обнаружил дыру от выпавшего сучка. Из этой дыры на меня смотрел большой внимательный глаз.

Оказывается, забор не только разговаривал, но и смотрел.

— Ты кто такой? — спросил я.

Глаз моргнул, словно огонек погас и зажегся снова.

— Гоша, — ответил он.

Я приблизился к глазу и стал его рассматривать. В самом центре его горела черная точка — зрачок. Она была окружена голубовато-черным райком, а дальше шла ясная, без единого пятнышка голубизна. Казалось, это было маленькое голубое небо с маленьким черным солнцем, но это черное солнце излучало свет, ровный, спокойный. А вокруг черного солнышка была солнечная корона, состоящая из маленьких кристалликов.

— Что ты смотришь на меня? — спросил глаз. — То палкой бил, то смотришь.

Он моргнул, и черное солнышко уменьшилось, словно глаз прицеливался.

— Никогда не видел заборов с глазами, — пробормотал я.

— Покажи свою собаку, — попросил глаз — Гоша.

— Смотри на здоровье, — ответил я, и тут только смекнул, что собака ниже глаза, и я отошел с ней подальше от забора, чтобы глаз мог рассмотреть ее.

— Ты старый, и у тебя мало волос, — сказал глаз. Он, оказывается, рассматривал меня. — А я думал, что ты мальчишка… раз бьешь палкой по забору.

Голос у Гоши был густой, низкий, при этом мальчик слегка шепелявил, вероятно, у него не хватало зубов.

Я спросил:

— Зубы-то у тебя есть?

— Есть, — ответил он. — Есть зубы. Только впереди двух нет.

— А ты откуда взялся? — спросил я.

— Я в детском саду, — объяснил глаз. — Нас вывезли.

Глаз моргнул. Забор был большой и плотный. Он был безжизненный, но глаз оживлял его. Маленького голубого глаза хватало на такой большой забор.

— Больше не буду бить по забору палкой, — сказал я.

— Жаль, что ты старый, — отозвался глаз. — Со старым неинтересно играть. Ты давно уже старый?

Я пожал плечами.

— У нас тетя Дуся тоже старая. Ей двадцать лет.

Я усмехнулся.

— Тебе тоже двадцать? — спросил глаз.

— Побольше.

— Ты что — очень старый? — решил глаз.

— Суди сам.

— Зато у тебя собака, — утешил меня Гоша. — Как ее зовут?

— Зной.

— Зной! — позвал глаз.

Зной подошел к забору, встал на задние лапы, а передними уперся в тесину. При этом забор скрипнул. Зной стал дышать в глаз.

— Ты не бойся, — сказал я.

— Я не боюсь.

Вот, оказывается, какой бесстрашный глаз у забора.

— Я когда подрасту, перелезу через забор, — сказал глаз.

— А я думал — ты сам забор. Забор с голубым глазом. Он, видимо, не понял моей шутки, потому что сказал:

— У заборов не бывает глаз.

— А у этого забора есть.

— Это мой глаз… Я сейчас уйду.

— Подожди!

Глаз промолчал. Он внимательно смотрел на меня из своей необычной деревянной глазницы. И я чувствовал неловкость под пристальным взглядом голубого глаза.

Он вдруг сказал:

— Отойди в сторону, а то поезд не виден.

Тут только я уловил дробный звук приближающегося поезда. Я сделал шаг в сторону. Поезд приближался. Он пропел каким-то грустным буйволиным голосом. И сразу замелькали стеклянные квадраты окон. Они мчались мимо забора. И вероятно, в каждом из них отражался голубой глаз.

Когда поезд промчался и его гул замер за последним вагоном, глаз позвал меня:

— Ты не ушел?

— Стою.

— Стой, стой. Только я тебя не вижу. Покажись.

Я показался.

— Тут всегда пасется коза, — сказал мне мальчик. — А сегодня вместо козы — ты.

— Где же коза?

— У нее козлята. Она скоро придет с козлятами… А под белым камнем черви для рыбы.

Действительно, на земле лежал пригретый на солнце белый камень. Я слегка сдвинул его носком ботинка. Все было правильно: под камнем были дождевые черви.

— А за поездом, — продолжал свой рассказ голубой глаз забора, — лес. Там ночью спит солнце.

Я удивленно посмотрел на глаз и почувствовал, что от него исходит какое-то трепетное свечение. Глаз освещал мир, и в его свете все вокруг теряло обыденность и становилось прекрасным, начинало жить жизнью, которую наши глаза давно уже не замечали. И я подумал, что в маленькую дырку в заборе этот глаз может увидеть больше, чем мы, взрослые, для которых не существует заборов.

— Что ты молчишь? — прервал он мое раздумье.

— Думаю.

Глаз заморгал. Он не понял слова «думаю». Вероятно, это слово пока что заменяло ему другое слово: «живу».

— Мой папа живет там, где солнце спит всю зиму, — неожиданно сказал он мне. — Он скоро приедет, и мы пойдем с ним смотреть козлят… козы.

— Тебе не скучно? — спросил я.

— Меня скоро спать позовут, — ответил он.

Видимо, слово «скучно» напоминало ему слово «спать».

— Я пойду.

— Подожди.

Не отпускал меня голубой глаз забора.

— Подожди, я расскажу тебе про красную шапочку и серого волка.

— Давай!

— Волк съел бабушку… А если бы он съел меня, я бы у него в животе проделал дырочку и все видел бы.

— Это ты здорово придумал!

— Только волка нет… Но мы с папой найдем волка. Он нас обоих съест. Вот будет весело!

И глаз засмеялся.

— Ты приходи, может быть, он и тебя съест. И мы будем вместе смотреть в дырочку… Ты не собираешь косточки от компота?

Я покачал головой. И тут где-то вдалеке послышался женский голос:

— Гоша!.. Гоша Савельев!

Глаз исчез. И сразу забор стал серым, глухим и слепым. Обыкновенным, неодушевленным забором. Без глаз, без голоса. Без мыслей. Только на этом месте осталась дырка, а над ней волокно древесины, изогнутое бровью. А чуть пониже — капля смолы. Засохшая, ставшая серебряной слезой.

Я подошел ближе, нагнулся и заглянул в дырочку в надежде увидеть хозяина голубого глаза. Но никого не увидел. Передо мной был скучный двор, дом с ровными рядами окон. На земле валялась сломанная лопатка. Подальше, на веревке, сушилось белье: маленькие штанишки и рубашки. Ничего интересного не увидел мой глаз, превратившись в глаз забора. Видимо, забору живется куда интереснее, когда ему на время дарит свой глаз маленький Гоша, у которого не хватает двух передних зубов и который вместо слова «думаю» еще употребляет слово «живу».